Всем фанфикописцам, самоубивавшим Усаги,
посвящается.
Ну, вот и всё. Сегодня ночью кончится моя жизнь. В нижнем ящике стола, в самом дальнем углу спрятана баночка с таблетками. Я даже страдать не буду - засну и не проснусь. Как это, оказывается, легко - взять и перешагнуть туда.
Нет, не легко. Но я не могу иначе. Ничего не осталось, ничего. Я одна, совсем одна. Мои подруги ушли в темноту - ради меня. А подумали ли они, как я буду - без них? Они верили в лучшее, верили в меня - а я готова предать их веру. Но ведь лучшего - нет.
Мамору… Я даже в мыслях не могу произносить твоего имени - огненный нож режет меня пополам. Почему, за какую провинность ты оставил меня? Ты ведь поймешь меня, когда мы встретимся там? Я не сдаюсь - просто мне больше нет места на этой земле. Мое дело сделано. Теперь можно получить долгожданный покой…
Последние шаги по сто раз исхоженным улицам. Последний путь из школы домой. В сумке лежит последняя контрольная. Ну да, я опять написала её хуже всех в классе - но какая теперь разница? Иду, заворачиваю за угол…
Люди. Много людей. Взволнованные, сосредоточенные, напряженные. Гул перешептываний. И взгляды - вверх.
«Скорая». Полиция.
Женщина. Лицо перекошено от ужаса. Сжатые кулаки у самых глаз. Рядом два санитара. Следят за каждым её жестом.
В толпе - Нару. Перепугана. Заметила меня и делает какие-то знаки.
Высокие тополя. Замерли, не шелохнутся. Воздух недвижим.
Девушка в школьной форме. Стоит на подоконнике восьмого этажа, в раскрытом окне.
Так много - и всё в одно мгновение. Немая сцена из старого фильма. Стоп-кадр, которых в жизни не бывает.
Шаг вперед.
А я ведь знаю эту девушку. Её зовут Анна, и она учится в параллельном классе. Мы незнакомы, но я часто встречала её в школьном дворе. Анна некрасива - несчастный случай в детстве оставил на её щеке уродливый шрам. Но она добрая и веселая девушка. Я часто видела, как другие школьницы со смехом и интересом слушают её.
Ещё шаг.
Эта женщина… Она очень похожа на Анну. Наверное, это её мать. Что она сейчас испытывает!.. Но ведь не может всё кончится плохо!
Ещё.
Я… Что я могу сейчас сделать? Даже сила воина ничего не сделает. Но ведь стоит попытаться. Остановить, удержать, уговорить! Отвлечь внимание! Лу…
Девушка сделала шаг вперед.
Книги пишут, что такие падения длятся целые вечности. До чего, до чего они нагло врут! Это секунды, жалкие крохи времени, которые ничего не успевают изменить.
Не могу видеть это! Не могу!
Мои подруги умирали на моих глазах. Сколько раз это было, и каждое воспоминание - незаживающий шрам. Но всякий раз я была к этому готова. Мы становились воинами - и мы принимали законы боя.
Но сейчас… Нет, не могу!!!
…Кто-то обнимает меня за плечи. Нару?
-Усаги, всё. Можешь открыть глаза, - в её шепоте слезы. Она понимает, она знает о девочках. - Ты её больше не увидишь.
Всё по-старому. Люди ожили, голоса зазвучали громче, даже тополя снова шелестят над головами.
-Миссис Такэхито, выпейте это, - слышу я негромкий, твердый голос.
Мать Анны стоит, прислонившись к дверце «Скорой». Немолодой врач настойчиво протягивает её стакан с успокоительным, но она не слушает, а лишь беспрестанно блуждает взглядом по людям вокруг.
Боже милосердный! Её глаза… Бело-серые, холодные, пустые…
-Усаги, тебе лучше уйти, - Нару тащит меня за руку. Как я могу уйти! Оставить эту женщину одну? Ты видела её глаза, Нару? Надо подойти, сказать хоть что-нибудь!
Но она не услышит, я знаю.
Вот и мой дом. Ты опять проводила меня, подружка. Как в том далеком счастливом детстве… И как в детстве, я не могу сейчас просто взять и сказать: «До свидания».
-Но почему? Почему? - я смотрю на Нару. - Зачем она сделала это?!
Нару молчит. Потом тихо отвечает:
-Девочки говорили, что сегодня парень, в которого Анна была влюблена, назвал её уродиной. Она даже с уроков ушла - так плакала.
Не понимаю. Не по-ни-ма-ю! Из-за этого?! Из-за чьей-то мелкой подлости обрывать всё?!
-Нару! Но почему. Почему так сразу?! Неужели никто не мог её утешить? Неужели никто не видел, что ей ТАК плохо? У неё ведь столько подруг было.
-Усаги, но ведь не все такие сильные, как ты. Кто-то ломается очень быстро. Анна была хорошим человеком, но она не доверяла людям, не верила, что её могут понять. И еще она очень страдала из-за своего шрама, хотя не показывала этого..
-Откуда ты знаешь?
-Моя мама работает вместе с миссис Такэхито.
Я закрываю лицо руками.
-Нару, почему ты мне никогда не говорила об этом. Я… Может быть, я смогла бы поговорить с Анной, успокоить эти нелепые страхи? Мне было, что сказать ей. Почему, почему мы так равнодушны к тем, кто рядом?!
-Мне не хотелось тебя беспокоить, - Нару смущенно отводит глаза. - Ты совсем недавно потеряла столько близких людей. И лишь сейчас начала успокаиваться.
«Успокаиваться»! «Не все такие сильные, как я»! Если бы она знала!..
-Ладно, не будем больше об этом, - я открываю калитку и захожу в сад. - Спасибо, что проводила.
-Усаги, с тобой всё хорошо? Ты еще дрожишь.
-Нару, ты видела лицо матери Анны? Эти белые глаза…
-Усаги, - Нару смотрит на меня с удивлением и тревогой, - Но ведь у миссис Такэхито глаза карие.
-Да? Значит, мне показалось. Нет, я почти в порядке. До свидания.
Поздним вечером я достаю из ящика таблетки и высыпаю их в раковину. Я не такая сильная, как думают другие. И впереди еще много бесконечных бессонных ночей, разъедающих сердце воспоминаний и глухой, неизлечимой боли. Но есть боль страшнее. Боль с глазами цвета порванной паутины. Цвета пепла, которому никогда не суждено родить пламя. Цвета Смерти, после которой нигде и никогда ничего уже не будет.
Я не хочу, чтобы у моей матери были такие глаза.