На полотно мерцающего звездными блестками неба нехотя взошла полная луна цвета топлёного молока. Её рассеяно-вязкий свет равнодушно раскрасил тьму ночи сумеречной многомерностью теней. В переливчатом хаосе реальности этот расплывчатый диск мерно шинковал на мелкие кусочки вечность. Лунная дорожка томно развалилась на упругой спине речной волны, которая безуспешно пыталась стряхнуть с себя эту поклажу. Воздух сочился истерическими криками ночных птиц, легким привкусом тления и ароматом запоздавших роз.
Где-то в маленьком садике, затерявшемся в недрах каменного лабиринта города, юная девушка в белоснежном платье изящно взмахнула рукой. Луна с трудом очнулась от многовековой полудремы и подслеповато уставилась в голубые глаза своей дочери и повелительницы. Тени зашушукались, передавая из мира в мир свежую весть, звезды взволновано замигали, а лунная дорожка поспешно вскочила со своего беспокойного ложа и растелилась под ноги принцессы. Серена чуть улыбнулась поднятому ей переполоху и скромно сложила ладони на груди. Самое время было начинать. Девушка глубоко вдохнула и выпустила из глубин души самую прекрасную песнь на свете, гимн красоте, чистоте и сиянию добра. Ветер стих, звери замерли, планета замедлила своё кружение, прислушиваясь к пению золотоволосой девы. Много тысяч лет минуло с тех пор, когда мироздание в последний раз слышало зов света, а в таком чудном в своей наивности исполнении эта древняя как само время песня звучала впервые. Голос серены взлетел ввысь и завеса лунного света расступилась, пропуская в мир сгустки совершенства. Девушка замолкла, любуясь призванными ею созданиями, чьи неописуемо-прекрасные глаза и кристально-чистые рога смотрели на нее со всех сторон. Единороги как по сигналу одновременно преломили колени и склонили голову перед своей госпожой. Серена в ритуальном жесте дотронулась кончиками пальцев до хрустальных рогов духов света, она едва сдерживала слезы радости и боли. Почему эти прекрасные создания приходят в мир только ради сражений? Разве для того даны нам свет и чистота, чтобы красиво погибнуть на потеху толпе?
Единороги радостно вскочили и принялись резвиться, как молоденькие котята. Они ластились к Серене, скакали по крошечному садику, с любопытством изучали всё вокруг и радостно напевали мелодию рождения. Глядя на счастливую мордашку величественного создания, нюхающего розовый куст, Серена не смогла сдержать смеха. Единороги присоединились к ней с радостным ржанием.
Барт смотрел из-за занавеси на чудо, происходящее в его заброшенном садике и глотал слёзы. Никогда ему в жизни не было так больно, будто по его жилам текла не кровь, а сенильная кислота. И вместе с тем он ощущал гордость, за которую презирал себя в этот момент всеми фибрами души. Гордость за то, что Она - его госпожа, что он сразу понял какая Она удивительная. Подумать только, всего пару дней назад он бы расхохотался в лицо тому, кто стал бы заливать ему об "истинной любви" и прочей романтической галиматье. А сейчас он цеплялся за эти два слова, как последнюю защиту от отчаяния и сумасшествия, только они продолжали иметь смысл в его жизни.
В тот день он возвращался из мастерской, где сумел-таки после трехмесячной борьбы сложить работающий мотоцикл из приобретенного на распродаже металлолома. Настроение вопреки одержанной над грубой материей победе было не ахти, жутко хотелось курить и выпить кофе, сигареты кончились, денег с собой не было… и тут он увидел Её. Не разбирая дороги по мокрому тротуару бежал золотоволосый ангел с голубыми очами и размазывал по румяным щечкам слёзы. Барт чуть не рухнул тогда оземь, так сильно и неожиданно поразило его странное чувство заиндевелого одиночества, иступленной жажды по Ней, её легкой поступи, нежному голосу, доверчивой улыбке. Тогда-то его и взяли под контроль. Залюбовавшись на незнакомку, Барт не сразу ощутил липкие пальчики, которые вкрадчиво ткнулись в его сознание откуда-то изнутри, пустоту на сердце, головокружение, онемение тела и тихий шепот в ушах. А когда понял, что с ним творится что-то неладное, было уже слишком поздно.
- Проснись, сын человеческий, - бесстрастно бубнил мужской голос и Барт почувствовал, как в нем пробуждается нечто могущественное и необоримое, не знающее ни сомнений, ни жалости. Создание, чье единственно предназначение - существовать, уничтожая всё на своем пути. Оно властно вырвало из слабых рук Барта пульт управления моторикой, затухающее сознание мужчины успело осознать, на что направлено острие этого чудовищного живого оружия, в которое захватило его тело. Оно было направлено на незнакомку, уже не девочку, ещё не женщину, в голубых глазах которой плескалось невыразимое горе. А потом была тьма, потная и безразличная, её наполняли неслышимые звуки, неуловимые запахи и ощущение чуждого присутствия. Объятия этой живой и дышащей субстанции обхватили Барта и сжали что было сил в свой упругий кокон. Силы и желания таяли в парне, как роса под жесткими лучами июльского солнца, воспоминания и мечты уходили в дальние уголки памяти, оставляя после себя лишь пустоту и холод озлобленного одиночества. Барт не знал, сколько он провел там, в темноте: быть может час, или год, или тысячелетие. А потом откуда-то извне ворвался свет, поток безграничной силы, безжалостно-чистой и неудержимой. Одним прикосновением он рассек и развеял бесконечную толщу тьмы, оставив лишь пустоту. Барт взвыл от невыносимой боли, его глаза слепли от наполнявших их видений, уши глохли от трубного гласа, что обрушился на них, а кожа плавилась от жара. Тут сквозь поток образов и ощущений он на мгновение увидел ту, что посылала их - маленькую золотоволосую девочку с заплаканными глазами. При виде её Барт не смог сдержать улыбку нежности - и в то же мановение ока его омыла теплая волна, унесшая с собой страх и боль, свет из жестокого судьи и палача превратился в целителя. От облегчения Барт на секунду потерял сознание, но даже по ту сторону реальности он продолжал видеть эти чудные голубые глаза в алмазной крошке слёз.
Она напоследок поцеловала в нос одного из единорогов и пошла к дому. Глядя через щелку, как это необыкновенное создание крадется на цыпочках по коридору, замирая от каждого шороха, Барт не смог сдержать улыбку умиления. Выждав определенное время, он заглянул в спальню и обнаружил, что Серена уже спит крепким младенческим сном, подложив под щеку ладошку. Барт подоткнул одеяло, зашторил окна и наклонился над золотоволосой девушкой, собираясь подарить ей прощальный поцелуй в лоб. Но только его губы коснулись нежной кожи, как мощный удар энергии, похожий на удар молнии, отбросил парня через всю комнату. Минут десять Барт отходил от испытанного шока, а когда наконец смог видеть и слышать, то обнаружил себя в ванной. В руке он сжимал раздавленный тюбик пасты. Барт умылся, всё ещё не понимая, что же произошло, холодная вода немного привела его в чувство, но перед глазами всё ещё плыли алые пятна, а губы нестерпимо болели. Парень поднял глаза, внутренне ожидая увидеть худшее, но на зеркальной поверхности обнаружил кривую белую надпись: "Служить и защищать". Одними губами Барт повторил воззвание, старательно вымыл зеркало и пошел спать.
***
Энандот низко склонила голову, не желая встречаться взглядом с Повелителем. Не то, чтобы её особенно огорчал сам факт того, что она подвела своего формального господина, но… отчитываться о проделанной работе бессмертная предпочла бы кому-нибудь другому. Пусть даже этим кем-то бы была Кортериона. Подумать только - совсем недавно Энандот с презрением наблюдала за подобным унижением Радмаранты и воображала, что уж с НЕЙ-то подобного просто не могло произойти. И вот теперь она стоит перед Повелителем на коленях и лихорадочно ищет оправдания своему провалу. А ведь какой был хороший план, сколько сил было затрачено,… Энандот с трудом подавила всхлип. Самое обидное было в том, что Радмаранта, преклонившая колени по соседству, отнюдь не страдала по поводу ещё одной сорванной операции. Она злилась - нет, была просто вне себя, но ни на секунду не высказала раскаяния или страха.
- Так значит, появился ещё один божественный воин? - глаза Повелителя сияли алым светом, а клыки увеличились чуть ли не вдвое, но голос по-прежнему был вкрадчиво-ласковым.
- Да, мой господин, - смиренно пробубнила Энандот, старательно глядя прямо перед собой.
- Ай-ай-ай, какая досада, - раздался прямо за спиной богини страсти жизнерадостный голос Химеры. Энандот никогда особенно не любила приемную мать Повелителя, но сейчас её появление было весьма кстати. Гнев правителя бессмертных немедля переключился на вновь вошедшую. У Радмаранты же при появлении нового действующего лица окончательно испортилось настроение. Было в этой Химере что-то такое… чуждое, что ли. Эта бессмертная была старше, чем все, кого когда-либо лично встречала Радмаранта, но в отличие от остальных древних, трехголовая не отошла от политики, постоянно плетя сложную паутину интриг. И при этом Химера умудрялась оставаться в тени, не обретя за последние двести тысяч лет времени Небес ни одного кровного врага. По скромному мнению Радмаранты уже одного этого факта должно было бы быть достаточно, чтобы подписать зарвавшейся богине окончательный приговор. Но Повелитель всегда шел на поводу у той, что спасла его вместе с единственным братом в младенческом возрасте, выкормила и воспитала. Радмаранта прокусила губу от приступа мучительной ревности, глядя как непринужденно облокотилась о престол древняя богиня, словно и не замечавшая ярости Повелителя.
- Подумать только, - как ни в чем ни бывало продолжала она, постукивая по зеркальному полу копытом, - божественные воины, чье превосходство над любым из бессмертных обеспеченно силой Предтеч и подтверждено множеством пророчеств, не пожелали быть уничтожены в поединке один на один с второсортными богиньками. Кто бы мог подумать?
- Ты хочешь сказать, - сузил глаза Повелитель, - что раз уж нам заведомо не дано их уничтожить, то мы должны смириться и терпеливо ждать свершения обещанного?!
- Ай-ай-ай, не горячись, милый. Я на твоей стороне. Просто мне кажется, что если мы хотим не допустить или просто отодвинуть на неопределенное будущее свершение плана Предтеч, мы должны действовать умнее и настойчивее.
- У тебя есть план? - с обычной холодностью осведомился Повелитель, но чуткая Радмаранта уловила в обожаемом голосе нотки облегчения. Пришла мамочка, которая знает ответ на любой вопрос.
- Скорее несколько планов, которые необходимо осуществить одновременно. Божественные воины оказываются там, где затевается сбор божественного света - прекрасно. Но они вряд ли смогут быть в сотне мест в одно и то же время, не так ли? Если разом провести множество операций, то часть из них непременно удастся. Это во-первых. Во-вторых, жители планеты могут оказаться полезны не только как живые склады божественного света. Если мы ополчим их против божественных воинов, то они превратят их жизнь в кошмар. Возможно, им даже удастся раскрыть инкогнито этих неуловимых воинов или ограничить их в передвижении. В третьих, следует, по моему разумению, максимально обострить обстановку на планетке, обратив накопившейся на ней божественный свет на разрушение, а не созидание. Так мы сможем снизить вероятность появления новых божественных воинов. И, наконец, в-четвертых, мы должны разделить уже пробудившихся воинов и попытаться заставить их сражаться друг против друга. Кроме того, у меня есть пара задумок, которые лучше пока держать в тайне.
- Не слишком ли много суеты? - задумчиво бросил Повелитель, - Я не вполне понимаю, чего мы можем добиться такими разнонаправленными действиями. Всё по отдельности звучит разумно, но вместе - сработает ли так, как бы нам того хотелось?
- Поверь старушке Химере, - ухмыльнулась та во все свои шестьдесят четыре зуба, - не пройдет и десяти лет, как божественные воины перестанут волновать Ваше Величие. В любом случае, у тебя нет другого выбора, кроме как довериться мне. То, что творили твои посланцы до сих пор, лишь приближало неизбежное.
- Так как альтернативы и впрямь нет, мне придется положиться на твою мудрость, - после недолгого размышления бросил сквозь стиснутые клыки Повелитель, - но помни, у тебя нет права на провал. Что тебе требуется для осуществления задуманного, Химера? Говори и получишь. Если потребуется, я сгоню на эту захудалую планету весь пантеон.
- И мы погрязнем в своих собственных дрязгах. Не надо впутывать в дело новых действующих лиц, просто отдай мне этих малышек и Приона. Ах, да, ещё не помешает пара сот тысяч демонов, способных извлекать божественный свет, если не трудно. Что мне действительно нужно - так это безликие.
- Пустышки? Их на небесах осталось всего пятнадцать штук.
- Оставь одного себе на крайний случай, остальных перешли на Землю, - снова ухмыльнулась Химера. Радмаранта в который раз подумала, что как бы близка Повелителю не была рядовая богиня, она просто не имеет права вести себя столь вызывающе и вульгарно.
- Что-нибудь ещё? Может одолжить тебе Престол и жезл Небес?
- Нет, - на полном серьезе ответила Химера, - мне они без всякой нужды. Что мне по-настоящему пригодится - это Жертвенный Нож.
- Священный артефакт? - изумился Повелитель, - Будет трудно незаметно извлечь его из алтаря.
- Я уверена, что Ваше Величие справиться с подобной задачей, - безразлично отмахнулась Химера.
- Я тоже в этом уверен. Но ты понимаешь, богиня бесплодных фантазий, что толкаешь меня на открытый конфликт с оппозицией в то время, как этого бы следовало избежать. А что, если твой план не сработает? Или такая вероятность никогда не приходила в твою рогоносную головку?
- Если ничего не выйдет, то возражения сторонников Кортерионы уже не будут играть не малейшей роли, - жестко отрезала Химера, - только, милый, ты же прекрасно знаешь, что МОИ планы всегда осуществляются. Не важно, откуда черпает своё могущество бессмертный - важно, что он за личность и к чему стремится. Только новорожденные боги пляшут под дудку своей сути. А я давно уже вышла из младенческого возраста, поэтому, пожалуй, не стоит вспоминать, кем я была в самом начале.
- Что ж, Химера, да будет так, - чуть улыбнулся Повелитель, - я отдаю в твоё полное распоряжение Энандот, Радмаранту и Приона. Запрошенное тобой будет доставлено на землю в течение суток. Если что-нибудь случится или потребуется помощь, не стесняйся, зови меня в любое время. Докладывать о состоянии дел будешь каждые три дня по времени Земли. Я сказал.
- Мы услышали, - хором откликнулись бессмертные, включая невесть откуда взявшегося Приона.
***
- Как Барт, ты уже проснулся? - изумилась Серена, натолкнувшись на хозяина дома в гостиной, - Может, тогда выпьешь со мной чашечку чая с печеньем?
- Благодарю вас, - осторожно принял Барт фарфоровую чашечку, осторожно глотнул ароматного напитка и неожиданно решился задать вопрос, который давно вертелся у него на кончике языка, - госпожа Серена, если вы соблаговолите поделиться со мной своими тревогами, то может я смогу чем-то вам помочь.
- Барт, я должна быть в Америке и чем скорее, тем лучше. НО! У меня нет паспорта, денег и места, где остановиться по прибытию. Впрочем, это пустяки по сравнению с тем, что… не волнуйся, я справлюсь. К слову говоря, всем сердцем прошу, перестань говорить со мной так напыщенно-манерно, словно на приеме у королевы. Называй меня просто "Серена", без приставки "госпожа" и на "ты", ладно?
- Хорошо, Серена, - сквозь силу улыбнулся ей в ответ Барт, - как скажешь. Кстати, кажется я могу быть полезен в отношении поездки в Америку. Дай мне два дня и я достану тебе новый паспорт. Ты не возражаешь, если я оформлю тебя как свою жену?
- Мне все равно, хоть троюродной внучкой, лишь бы поскорее.
- Я поеду с тобой и оплачу все затраты, - робко заявил Барт, уже набирая одной рукой телефон своего друга-депутата. Внутренне он весь сжался в ожидании ответа.
- Хм? - неопределенно мотнула головой Серена, - Думаю это не потребуется.
Барт почувствовал, как его сердце покрывает корочка льда, а трубка телефона норовит выскользнуть из рук. Он тяжело сглотнул и лихорадочно принялся подыскивать повод навязаться Серене в попутчики. Вид уютно свернувшейся в кресле девушки отнюдь не улучшал его умственные способности.
- Думаю, что за два дня я смогу добыть достаточно наличности, чтобы купить пару островов в Тихом океане. Так что позаботься о бумажках и билетах, а денежные вопросы предоставь мне. Да, учти также, что вернемся мы нескоро, может даже никогда, так что приведи свои дела в порядок и раздай комнатные растения добрым людям.
- М-мы? - с пламенной надеждой уточнил Барт.
- Угу. Впрочем, может я глубоко ошибаюсь и ты не желаешь составить мне компанию в моих мытарствах? - в нежном голосе легкая насмешка смешалась с затаенной грустью.
- Нет, что вы… ты. Я… давно мечтал побывать на Западе, - неловко выдавил из себя Барт, остро чувствовавший, как кровь приливает к его ушам.
- Кто бы мог подумать, - закашлялась Серена, но спустя мгновение исполнилась серьезности, - Барт, я отлично понимаю, что происходит. Я очень виновата перед тобой, ведь в некотором смысле я тебя убила. Можно сказать, что у меня не было другого выхода, но это будет неправдой. Всегда есть другой путь. Но я поступила именно так, пусть и не осознавая, что творю и теперь, хочу я того или нет - у меня есть ты. До самой смерти, а может и дальше, чтобы служить и защищать. Слуга света, так это называется.
- Я счастлив служить вам, - самовольно произнесли губы Барта, в то время как разум ещё пытался осознать услышанное.
- Я знаю, - отмахнулась Серена, - ведь радость служения, это неотъемлемая часть слуги света. Вопрос в том, был бы рад этому тот Барт, каким ты был до очищения. Впрочем, с тобой об этом говорить не имеет смысла; даже если бы ты знал ответ, то вряд ли бы сказал правду. Ладно, Барт, бог с тобой, делай то, что необходимо и не бери эти глупости в голову. А я пойду, пройдусь, подышу свежим воздухом. Не беспокойся, со мной всё будет в порядке. Правда.
Барт проводил Серену встревоженным взглядом и переключился на насущные проблемы. Его госпоже были нужны документы и это было главным. Снова у него перед глазами встали слова, начертанные пастой на зеркале. Служить и защищать. Механически ведя разговор с нужными людьми, Барт мысленно смаковал эти два лаконичных слова. Служить ЕЙ, защищать ЕЁ - в этом суть его жизни. Она думает, что это лишь побочный эффект очищения, что если бы у него был выбор, то он пошел бы иным путем - пусть. Он-то знает правду. Заплаканная девочка с чистыми голубыми глазами, так похожая на его покойную сестру - она та, которую он так долго ждал. Барт аккуратно положил трубку на рычажки и принялся за уборку. Негоже оставлять дом в беспорядке, особенно если больше в него не вернёшься.
***
Посреди уютной имитации земной поляны сидели двое бессмертных и любовались на звездопад. Пусть он, как и сама поляна, был лишь иллюзией, сотворенной на скорую руку, но это было красиво.
- Не могу поверить, что он на это купился, - негромко промолвил Прион, обрывая нежные лепестки фиалки, - та чушь, которую ты несла - это же… но он поверил, что это может сработать. Что простой хитростью можно отменить неизбежное. Нет, предложенный тобой "план", это даже ведь не хитрость, скорее глупость. Полная и бессмысленная.
- Могущество, власть и вечная жизнь ослепляют, - обнажила в сияющей улыбке длинные клыки Химера. Она нежно провела рукой по щеке своего собеседника. Рана, оставленная её когтями мгновенно затянулась, но Прион болезненно поморщился. Яд на когтях и клыках Химеры был опасен даже для бессмертных. Древняя бессмертная секунду поколебалась и быстрым движением слизнула капельку крови с подбородка своего приемного сына. Прион поднял глаза на свою кормилицу и невольно залюбовался. Огромные глаза сияли двумя драгоценными камнями, разноцветные крылья мелькали за спиной, а чещуйчатый хвост с головой змея обвивал копыта.
- А разве не меньшая глупость - то, что мы с тобой затеяли? - резко спросил он, пытаясь развеять обманное очарование.
Химера рассмеялась серебряной трелью свирели и потянулась.
- То, чего не можешь избежать - обрати во благо. Мы сделаем это, Прион. Мы с тобой изменим ход истории и подарим миру НАШ Армагеддон. У нас нет другого выхода.
Прион отвел глаза и стряхнул с коленей лепестки. Над его головой всё так же падали иллюзорные звёзды.
***
Файри ловко увернулся от нацеленного ему в живот удара и контратаковал своего противника. Легкие жерди с треском столкнулись в воздухе. Саймири, рослая и мускулистая красотка, гордившаяся своим званием мастера меча и черным поясом по карате, с силой налегла на оружие. Файри еле сдержал улыбку, видя эту наивную веру в грубую силу. Легким разворотом руки он обезоружил подругу и легко ткнул кончиком своего шеста ей в солнечное сплетение. С весёлым смехом Саймири подобрала своё оружие и отсолютовала им победителю.
Саймири, как и сам Файри, была дитем цирка. Она родилась в палатке, выросла в странствиях и с малолетства принялась готовиться к будущей карьере на арене. Саймири по призванию была дрессировщицей - она вседа знала, как заставить любое, даже самое дикое и несообразительное животное делать то, что ей надо. Но вместе с тем, девушка не считала это умение сколько-нибудь выдающимся и упорно тренировалась, чтобы стать акробаткой. Никакие уговоры друзей и учителей не дествовали на остервеневшую от усердия девушку. Ей было всё равно, что в цирке недостает дрессировщиков, что она лишена природной гипергибкости, так необходимой любой акробатке, что при её весе и росте, работать в паре с ней может только тежеловес. Саймири упорно шла к своей мечте, не замечая как незаметно уходят года. Однако ей пришлось пойти на компромисс и теперь она выступила с фирменным шоу а-ля Тарзан. Сила, ловкость и красота девушки, равно как дружеское отношение к ней её партнёров-зверей сыскало симпатию публики. Не прошло и года гастролей, как в палатке Саймири появился запокованный в костюм от Версачи красавчик со сценарием пилотных выпусков недоношенного сериала и актерским контрактом подмышкой. Так Саймири попала в Голливуд, где быстро выскочила замуж за режиссера средней руки и уверенными шагами вступила в мир кинобизнеса. Актрисой Саймири была средненькой, но работала все трюки без дублёров, помогала в дрессуре животных и никогда не жаловалась на усталость. Сериал с её участием имел, вопреки скептическим пророчествам специалистов, огромный успех и вскоре на бывшую циркачку со всех сторон посыпались заманчивые предложения. Брак Саймири тем временем благополучно распался, оставив ей на память домик на Беверли-Хилз и вхожесть в круги "своих". По настоянию подруги детства, Файри на время переехал к ней. Когда он получил неожиданное предложение приехать в Америку, его захватило и повело какое-то сильное чувство, то ли страть, то ли затаившаяся боль. Ничего подобного он ранее не испытывал и ни малейшей причины странного самочувствия найти не мог. Ладно бы он был влюблён в Саймири... но ничего побобного между ними не было. Помявшись и помучившись, Файри отправился к бабушке Гите, штатной гадалке цирка, вынянчавшей чуть ли не половину его обитателей. Старуха встретила его на пороге суже готовым ответом, в который раз подтвердив свою славу прорицательницы: "отправляйся в Америку, там тебя ждет твоя судьба и никто, даже ты сам, не в силах встать на её пути", намеренно зловещим тоном прорекла она под шепот невольных свидетелей. Слово бабушки Гиты было законом. Родной цирк отпустил свою плоть и кровь со слезами и помпой, клятвенно заверяя юношу (тайком от старухи), что он всегда может к ним вернуться. Дорога не принесла для пожизненного странника ничего нового, Голливуд мало чем на взгляд Файри отличался от остальных стран. С первого же дня Файри стало понятно, что он нужен Саймири в первую очередь, как доверенное лицо и спаринг-партнёр. Приобретшая голливудский лоск подруга непристанно таскала его по вечеринкам и использовала в качестве живого манекена для отработки нового приема. С каждым днем Файри всё больше недоумевал, зачем же он здесь - бурная феерия светской жизни тяготила его. Судьба как-то не спешила заняться своим подопечным, а от сидения на одном месте парень уже готов был лезть на стенку. Саймири заметила грусть своего друга и быстро нашла выход, найдя ему агента и уговорив начать выступать с представлениями. Первый же выход на сцену ошеломил Файри: он, всегда легко отключавшийся от внимания толпы, с трудом мог сосредоточится на пляске огня. И всё из-за странной девушки, сидевшей в одиночестве за крайним столиком. Изящная и собранная от кончиков длинных иссине-черных волос до кончиков дорогих туфелек, была чужда тупой толпе вокруг, как прекрасная драгоценность чужда мусорке. Но главное, Файри сразу понял, что отличие от сброда вокруг неё, черноокая незнакомка видела и чувствовала танец огня, понимала его величие и красоту. Циркач старался как никогда, впервые встретив столь чуткого слушателя, в уме его непрестанно крутилось пророчество старухи Гиты, но отведенное ему время быстро истекло. Когда Файри избавился от навязчивого внимания своего агента и выглянул наружу, заветный столик был уже пуст. Незанакомка растворилась в воздухе и никто не знал, куда она делась. У входа в заведение двое парней на потеху прохожим безутешно стонали по поводу какой-то Рейки, бросившей их на произвол судьбы. "Рей...ка", - еле слышно повторил Файри и это имя лизнуло его губы огненным язычком. Неизвестно почему, он тут же решил, что имеено так должны звать таинственную незнакомку. Было в этом имени что-то знакомое, словно образ полузабытого сна, столь же близкое и родное, как перекрещение её длинных пальцев и сияние черных глаз. "Рейка", - ещё раз повторил Файри, вслушиваясь в мелодику имени и побрел домой, столь погружённый в свои мысли, что не видел и не слышал ничего вокруг. Например, чудно помолодевшей Гиты, которая наблюдала за ним из-за угла. Её смуглые пальцы рассеянно играли талисманом в форме трилистника, а губы слегка искривились в улыбке.
|
|